Неделя в Париже

апрель 2005
К сожалению, погодка в Париже подкачала: все действительно уже успело зазеленеть и зацвести, но температура не поднималась выше 10 градусов тепла, плюс белое небо, плюс дождик, плюс ветер.

Но мы умудрились отдохнуть по полной программе и получить массу незабываемых впечатлений, несмотря на погоду.

Воскресенье 10 апреля 2005

Уже по дороге из Бове в Париж мне все нравилось: бескрайние поля с короткой зеленой травкой, гладкие платные автобаны, приземистые и разноцветные промышленные здания… Ближе к цели нашего назначения, в пригороде Парижа, привлекли к себе внимание старые домики, в которых когда-то зародился парижский пролетариат, необычная инфраструктура старых районов, узкие улочки центра города…

Первое, с чего мы начали – это взяли на ресепшене в гостинице карту города и выдвинулись к Сакре-Кер. На подходе к горе Монмартр, глядя на мелькающую в высоте между домами сахарную голову, я всё прислушивалась к себе, ждала, как и что у меня там ёкнет. Уже поднявшись наверх, на смотровую площадку, увидев весь Париж под белым холодным небом, я подумала, что нет, не ёкает. Видимо, сам факт того, что мы действительно в Париже, ещё не доходил до наших мозгов. Но потом из всего, чего я не знала раньше, начало сплетаться очарование этого места. Влюблённые парочки, страстно переплетающие конечности прямо на скамейках; одинокие молодые люди, уткнувшие нос в карты, с путеводителями Парижа под мышками; стаи цветных детей; черные парни со шнурками на пальцах, предлагающие показать какой-то фокус и кричащие вам в спину, что это “african tradition”; клоун, собирающий деньги после очень странного своего выступления; и голуби, голуби, голуби… Микс оправдавшего ожидания парижского шика с исходящей от жителей 9 и 10 округов опасностью, борьба запахов свежих горячих сэндвичей и мочи из подворотни, толпы дворников с искусственными зелеными метлами у развевающихся целлофановых “урн” на фоне неисчезающих куч мусора…

Все начинает работать на тебя: и крыши монмартрских домов, и их маленькие уютные дворики с собачьими будками и столиками под цветущими вишнями. И окна под крышами, из которых вид на другие крыши, из мансард под которыми в свою очередь видно весь Париж, и в которые по вечерам наверняка светит своим лучом Эйфелева башня…

У самой базилики было людно, видимо, только что закончилась воскресная служба. На входе стояли монашки и собирали пожертвования с входящих и выходящих. Мы тоже “дзынкнули” монеткой в коробочку со всеми вместе. Простор, высота, гулкие звуки и цветные зайчики витражей в полумраке мгновенно настроили нас на торжественный лад. У алтаря стояли огромные букеты белых камелий и своим благоуханием заполняли все высокое пространство церкви. Охранники беззвучно перемещались в пульсирующем потоке туристов и жестами осаживали тех, кто пытался фотографировать. Вместе с прихожанами мы посидели на скамеечках в полной тишине, которую нарушали только приглушенный шёпот и звук шагов. Ощущения были близки к медитативным: не хотелось двигаться, думать и вообще покидать это место. Поразили индусы, горячо молящиеся католическим святым в своей манере: стоя на коленях и держа сложенные ладони перед собой. Причем, все это у самого выхода, у дверей. Никто из них не проходил дальше…

А дальше, от церкви св.Петра к площади Тертр, простирается царство художников, лавочников, торговцев сувенирами, и ты физически ощущаешь время, когда “Холм мучеников” был ещё центром европейской богемной жизни, когда Пикассо, Ренуар, Модильяни, Утрилло и Тулуз-Лотрек искали в комнатушках под крышами новый в живописи способ самовыражения и сидели сутками в своих любимых ресторанчиках… Когда мерилом красоты были пухлые ляжки прачек, становившихся по ночам танцовщицами кабаре, известными на весь Париж. Когда в деревне Монмартр крутилось много мельниц, меля муку и гипс, и возделывались виноградные поля для снабжения вином всего Парижа…

А ещё дальше чересчур любопытные туристы могут понаблюдать, как простые парижане возвращаются домой в свои монмартрские дома, открывают кодовые двери, багеты торчат из сумок (хотя французов и раздражает, когда их изображают так традиционно, в стиле советского “Крокодила”, но куда же от правды денешься – сами видели), затем открываются окна, кто-то выходит на балконы, закуривает…

Помню, как меня поразила одна девушка в Венеции, которая обогнула толпу туристов, устало прошла по узкому мостику к двери и привычным движением руки, как-то никуда не глядя, вставила ключ, повернула его и пропала там, в тихих и прохладных недрах настоящей Венеции.

Так и здесь меня удивляли люди, живущие в Париже. Как?! Как можно там жить? Разве он не состоит из одних туристов? Жутко хотелось заглянуть к какому-нибудь местному жителю, посмотреть типичную парижскую квартиру изнутри, удовлетворить любопытство по поводу их узких длинных окон: сколько штук приходится на одну комнату, а то уж очень они узкие?.. Один Бог знает, как меня подмывало желание позвонить в дверной звонок под табличкой с фамилией Billioner (это не шутка, такой человек живет в дорогом 16 округе)…

Но это будет позже, а пока на Монмартре, чтобы не замерзнуть окончательно, мне пришлось купить шарфик, замотаться в него, и присесть на скамеечку под Сакре-Кёр, чтобы закинуться килокалориями. Сидя, как на облачке в раю, разглядывая сверху весь Париж, мы пили горячий кофе из термоса и ели оставшиеся ещё с дома бутеры. Смущение от этого процесса, прошло практически сразу, когда обнаружилось, что никто на тебя не смотрит и никому-то ты не нужен.

Тогда же на станции метро Abbesses мы купили недельные проездные “Карт д’Оранж” на все виды транспорта и 2 музейные карты сроком на 3 дня. А в маленьких монмартрских магазинчиках приобрели типичный французский набор продуктов, чтобы перекусить в номере на сон грядущий: сыр “бри”, бутылку вина (за 3 евро!) в винной лавке и багет в хлебном.

Понедельник 11 апреля 2005

День начали с обзорной экскурсии по Парижу, стоимость которой входила в путевку, иначе бы не поехали. Просто воспользовались халявной возможностью познакомиться с городом, но в итоге и получили весь букет того, чего мы ненавидим в групповых турах. А именно: нервного гида, спешку, ограниченное время на осмотры, ну, и обязательное разведение на “бабло”, когда нас напоследок привезли в магазин у Лувра… Вот назло не запомнила, как он назывался.

Но, по крайней мере, благодаря авто-туру мы более-менее сориентировались на местности, да и многие знаковые места мы увидели впервые именно из автобуса. Никогда не забуду, как прыгало сердце при явлении мест, о которых я так долго читала в книгах и путеводителях или видела в кино… Дефанс, Лувр, Эйфелева Башня, Триумфальная Арка, Пантеон, Музей Армии, Елисейские поля, площадь Согласия, мост Александра III… Первое впечатление – самое сильное и никогда больше не повторится.

Мы моментально сбежали из магазина, прыгнули в автобус на Сент-Оноре и доехали до гостиницы. Оказалось, что это максимум минут 15, даже с учетом всех пробок. Сняв кучу ненужной одежды, т.к. ожидался жаркий день (единственный за всю неделю) и захватив термос с кофе, мы поспешили в метро. Станция La Chapelle была в двух минутах ходьбы от отеля.

Метро заслуживает отдельного рассказа. Сказать, что оно уютное – это ничего не сказать. Весь наш отпуск мы с большим удовольствием пользовались исключительно метро, та автобусная поездка так и осталась единственной. Так вот, парижское метро маленькое, миленькое и тихое. Довольно часто встречаются очень яркие станции, оранжево-салатовые, например, или розово-зеленые. Все страшилки про то, что в хитросплетениях линий там без бутылки не разберешься, так и остались страшилками. Стоит один раз “въехать”, потом уже с закрытыми глазами начинаешь ориентироваться.

Ещё одна вещь, поразившая мои пост-совковые мозги: мужчины там уступают место женщинам! Помню, сидел один у самой двери, читал газету; заходит женщина, мужчина тут же встал, и, все еще читая, но все же мило указал рукой на освободившееся место. Мадам так же мило помотала головой и встала рядом. И что вы думаете? Дяденька не сел обратно, а отошел, и встал в уголку, все так же читая. И там так всегда.

Регулярно радовали певцы всех мастей. В Париже на подобные перформансы необходимо получить лицензию, абы кого туда не пустят. Мы видели много кого, но особенно запомнился ансамбль русской музыки, просто орущих “Калинку” благим матом, мы их слышали задолго до того, как к ним вышли. Хотелось закричать: “Оле-оле-оле-оле, Россия – чемпион!”. А однажды, идя как-то по узким длинным коридорам на женский r’n’b голос, увидели постер с рекламой нового альбома Мэрайи Кэри и прикололись, что она сама и поёт, раскручивая себя в метро. Но оказалось, что это была сидящая на полу девушка в драных джинсах и с микрофоном. Много товарищей без лицензии ходят по вагонам, со скрипками-бубнами и магнитофонами-микрофонами. Вот они слегка напрягают, им почему-то не можешь смотреть в глаза…

…На остров со станции метро Cite мы попали на лифте. В Консьержери стояла небольшая очередь, но мы не соблазнились заглянуть внутрь, ни тогда, не позднее.

Проходя мимо компании праздношатающихся парижских тинэйджеров, я услышала в свой адрес присвист. Даже то, что я была не одна, их не остановило. Приятно, приятно, черт побери…

Сите и его окрестности известны лавками букинистов и цветочников. Мы побродили среди цветов в оранжереях, попялились на выложенные в зеленых будках флегматичных букинистов постеры, старые книги и ретро-открытки с неизменными Че Геваррой, Лениным и Chat Noir и, теряя по пути пуговицы, догуляли до Нотр-Дама. На площади перед знаковым местом извивался хвост очереди на смотровую площадку, а школьники сидели прямо на разогретых камнях и слушали учительницу, рассказывавшую, наверное, про любовную страсть горбуна. Огромное количество ленивых и сонных голубей грелось на газонах.

С восточной стороны собор понравился нам гораздо больше, чем с растиражированной западной. Эта “пылающая готика”, эти цветущие только цветами (без единого листа!) сливовые деревья, под которыми в розовой тени дети игрались в песочницах… Скверики вокруг манили нас к себе отдохнуть, но любопытство звало нас дальше.

Мы прошлись у самой воды в тени и тишине высокой набережной, кто-то там рисовал на мольберте Нотр-Дам, кто-то сидел на верхней палубе кораблика-ресторанчика, цедил кофе и читал газету.

На самом конце Сите было особенно хорошо. Создавалось ощущение, что мы находимся на носу корабля и плывем по Сене. Сев на самую ближнюю к этому самому “носу” скамейку, мы вытянули усталые ноги, пересчитали потерянные пуговицы и стали озираться. Мужчина слева вытянулся на скамейке и читал книгу, а какой-то клошар разлегся уже на самых камнях набережной и мирно спал, греясь на солнце. Одна парочка напротив нас замерла в блаженном объятии среди ароматов тюльпанов, другая медитировала у самой воды. Причем, у мальчика был такой характерный буддийский пучок на затылке, тогда как остальная голова была уже выбрита, а девочка сидела за его спиной и закрывала ему уши руками. Она была в черных носках и розовых босоножках, завязанных вокруг щиколоток розовыми же веревочками. Так они сидели долго, не меняя положения, и мы сами успели замедитировать, наблюдая за ними.

А вообще на той прогулке мы успели: познакомиться с пирамидным двором Лувра, очаровательным пешеходным Мостом Искусств, под которым стояло 4 палатки и жутко воняло мочой. Снять парня на роликах, дрынькающего на народном ненецком инструменте, а потом дудящего на огромной этнической трубе. Плюс сфоткать несколько целующихся парочек и одну, по поводу которой наши мнения до сих пор расходятся: были ли это мужчина и женщина или две женщины? Офисно одетые, они лежали прямо на набережной у самой воды, одна из них лениво читала книгу, а другая (другой?) еще более лениво лежал(а) на ней и был(а) в полном отрубе.

Ближе к вечеру мы выдвинулись в сторону станции метро Anvers, на экскурсию Вечерний Монмартр. Опять же, глупо было отказываться от включенной в стоимость экскурсии, тем более, нам так повезло с гидом. Женщина средних лет (вроде бы, Евгения) интеллигентной внешности, с экспрессивной речью, изумительной дикцией и интересно подаваемой информацией. Она была явно с культурологическим образованием, много знала про импрессионистов (хотя призналась, что не любит их), отлично разбиралась в исторических фактах и датах, отвечала на все вопросы и отработала по максимуму. Даже когда все уже разошлись, она еще долго общалась с двумя примкнувшими со стороны к нашей группе русскими мужиками, которые мурыжили её вопросами, и она не торопилась уходить. Мы долго следили за ними, отдыхая напротив “Сексодрома” на Клиши.

С нею мы снова зашли в Сакре-Кёр. На этот раз в базилике не было ни монахинь на входе, ни охранников внутри, ни множества прихожан. Многие туристы из нашей группы не имели ни малейшего представления об этой церкви, что для нас, “амелиманов”, было просто дикостью. Потом мы прошли за нашим гидом на площадь Тертр, прошлись по всем улицам, мельницам и виноградникам Монмартра, увидели первое парижское кабаре и первый кинотеатр, памятник Жана Марэ “Человек, проходящий сквозь стену”, дом Далиды и ещё прорву всего интересного.

После расставания, когда уже совсем стемнело, навестили “Мулен Руж”. По пути к нам приставали молодые люди, зазывая в свои сомнительные заведения (кстати, может, надо было идти по центральной части Клиши, где велосипедные дорожки, молодые деревья и скамеечки?) На фоне огненных букв и крутящейся мельницы фотографировалась толпа народу. Мы прошлись по фойе кабаре, вполне довольные разглядыванием живых картинок, но ни разу не пожалели, что не побывали внутри.

Что-то совсем похолодало… Домой, домой!

Вторник 12 апреля 2005

Сегодня решаем начать юзать наши трехдневные музейные карты. Примерный маршрут составлен, выдвигаемся до Оперы. Утренняя прогулка от нашего отеля до Оперы заняла минут 30, внутрь почему-то не пускали, было написано объявление с многочисленными “merci”, что ж, обходим грандиозное здание вокруг, ради галочки заглядываем в расположенное по соседству “Галери Лафайет”, затем вперед по rue de la Paix, ориентируясь на Вандомскую колонну. “Ритц” абсолютно разочаровал, и даже не потому, что он почти наполовину был обнесен строительными лесами, но из-за вида, который из него открывается. Вандомская площадь, пристанище наикрутейших магазинов – это восьмиугольный каменный мешок без единого деревца. А один из самых дорогих отелей по нашему мнению должен располагаться в более живописном месте. Пожав в недоумении плечами, двигаем к Риволи, и ещё через 20 минут мы, не уставая удивляться кукольным масштабам центра Парижа, оказываемся у Нотр-Дама.

К сожалению, ограниченное время не позволило нам стоять в длиннющей очереди, и одно из преимуществ музейной карты – возможность избегать очередей – как раз здесь и не работало. Блин, опять облом… Ну что ж, в следующий раз. Внутри церкви, по видимому, только что закончилась служба, народ постепенно расходился, остальные либо гуляли по периметру, либо сидели с трубками и слушали историю этого здания. Фотографировать мне никто не запрещал, но после Сакре-Кёр внутреннее убранство Нотр-Дама не особенно вдохновляло, уж извините за подобное богохульство.

Вздохнув по так нами и не увиденному городу с верхотуры Нотр-Дама, переходим Сену и оказываемся в музее д’Орсе. Вот там как раз без очереди по музейной карте. Сначала завтракаем в кафешке самообслуживания под крышей, потом можно приниматься и за искусство. Очень трудно пытаться получить удовольствие от лицезрения полотен Ренуара, Гогена, Дега, Матисса, Писсарро, Ван Гога, Сезанна и своих самых любимых Мане и Тулуз-Лотрека, когда твой спутник, технарь по натуре, искренне страдает и изнывает от избытка искусства, поэтому стараюсь пойти на компромисс и ограничиться только импрессионистами.

Для человека, выросшего в совке, атмосфера и манера поведения людей в музеях может стать культурным шоком: кто-то лежит с рюкзаком под головой, кто-то пьет что-то из термоса, женщины кормят грудью младенцев… Группа школьников, разлегшись на полу у “Обнаженной Махи”, внимает гиду. Именно в д’Орсе меня впервые “торкнуло”, что вот как оно, оказывается, может быть, и мне это очень понравилось.

Прогулявшись туда-обратно по самому красивому мосту Парижа, мосту Александра III, названного в честь русского царя, мы достигли дома Инвалидов. По правую руку от него – очаровательная Rue Fabert, где взрослые дяденьки играли в парке в петанк, тихо и сосредоточенно кидая тяжелые шарики в другие такие же; где молодой француз в деловом костюме купил в магазинчике кофе в таком малюсеньком стаканчике, в каком я раньше в больницах пила всякую прописанную гадость. Видимо, и крепкость там была соответствующей, ядреной.

В Музее Армии наши музейные карты наконец-то подписали, т.к. в д’Орсе про это просто забыли. Побродив вокруг экспонатов, связанных со всеми войнами страны, мы, по крайней мере, согрелись. В одном зале мы остолбенели рядом со множеством пиков и копий. Стало страшно: ведь каждое из них кого-то убило! А может, даже и не одного!

В Соборе Инвалидов нас поразил масштаб гроба Наполеона: кто-то живет в комнате такого размера, в котором сейчас лежит прах величайшего полководца в 7 саркофагах. Алтарь тоже был грандиозен – огромный, из красного золота, и купол Собора – высокий, наполненный воздухом и гулкими звуками.

Согревшись кофе из термоса в красивом свеже-постриженном саду инвалидов (где, кстати, этих самых инвалидов катали на каталках старушки), нам было напомнено sms-ками из дома, что сегодня, собственно, день Космонавтики, после чего мы решили совершить полет к звездам, то есть взойти на башню Монпарнасс. До неё тут было рукой подать: по бульвару Инвалидов мы прошли вдоль богатых частных домов этого района, просовывая фотоаппарат между решетками накрепко закрытых оград, “полизали”, как говорят во Франции, витрины дорогих магазинов… Говорят, что покупать билет на 56 этаж Башни надо где-то внизу, но мы сразу же, не зная дороги, ведомые каким-то внутренним чутьем, оказались в нужном входе и в нужном лифте с электронным табло и летящем так, что закладывало уши, и билеты купили только у милого консьержа наверху. Вход в ресторан там бесплатный, а на смотровую площадку – 8 евро.

Мы никак не ожидали, что нам там настолько понравится. Огромные окна выходили почти на все 4 стороны света, народу было очень мало, в барчике играла приятная музыка, в маленьком кинозале показывали нон-стопом фильм про все достопримечательности Парижа, там мы и посмотрели его пару раз, попивая вино из бутылочки из-под “Спрайта”. Выйдя из зала, мы увидели, что тут на 4 экрана проецируется ещё один фильм, опять же нон-стопом, про историю всех башен, начиная от Вавилонской. До сих пор я помню партию саксофона той мелодии… На стеклах не осталось места, куда бы мы не приложили свои фотоаппараты, снимая город. Обойдя все закоулки 56-го этажа, мы пошли на 59-й. Или просто на крышу. Интересно были обыграны лестничные пролеты: каждый был подсвечен разными цветами: фиолетовым, красным, желтым… Там можно было смело снимать футуристический фильм. Как и в туалетах, кстати. Если бы наверху не было такого сильного ветра, мы бы там пробыли ещё больше. Но солнце, тем не менее, мы все равно проводили. И, спустившись вниз, мы впервые увидели переливающуюся Эйфелеву Башню. Час, если не больше, прибитые сим великолепием, не разговаривая друг с другом, мы пытались снять просыпающийся к ночной жизни город. Устанавливали фотоаппараты на штативы, распахивали куртки и чуть ли не ложились на стекла, чтобы не получилось бликов и не заснялось отражение. А сзади уже прибавилось народу, и какой-то европейский пенсионер подпевал бразильскому джазу.

Время не ощущалось на высоте более 200 метров, и, оказавшись внизу, мы обнаружили, что, вообще-то уже ночь, и народу вокруг не было. Но крови ещё кипела, и было принято решение прогуляться по району. Какой-то морок провел нас по кругу, и мы снова оказались у входа в башню. Ну что же, едем фотографировать Лувр. Станция Montparnasse Bienvenue славится своими долгими переходами и длиннющим транспортером. Минут 15 мы добирались только до самого поезда.

– Мы так и до Лувра пешком дойдем, – решили мы.

Тот день у нас закончился фотосессией ночного Лувра на абсолютно пустынной площади, хотя не было ещё и полуночи.

Среда 13 апреля 2005

С утра – в музей Родена. Умудрившись пропустить вход в него, обошли весь квартал. Больше, чем “Мыслитель” и “Вечная весна” (пусть даже и маленькая), понравился сад. Туда надо идти, когда тепло и проводить там несколько часов, там даже шезлонги есть.

Затем едем в Дефанс, но не просто так, а на RER’е, уж очень хочется покататься на двухэтажном поезде. Они, правда, ходят реже, но подождать стоит. Вагоны очень уютные, сиденья удобные, а кое-где поезд идет и на поверхности, что особенно интересно. Сначала голод завел нас на запах горячих сэндвичей в необъятный торговый центр. Сидя в кафешке, вытянув усталые ноги, наметили следующую цель: отдел H&M, в котором и проводим следующий час, нарвавшись к своему удивлению на грандиознейшие скидки. Всего, к сожалению, за один раз не купишь, значит, надо будет вернуться.

У Гранд-Арки вместо лифта стеклянная капсула, едем только мы и лифтер, черный парень, который совсем растворяется в темноте, в которой мы оказываемся наверху, прежде чем выйти в большой холл. На смотровой площадке чувствуем разочарование: вся она не очень эстетично обнесена по периметру проволокой, чтобы никому особо любопытному было не пробраться к краю. “Ось времени”, конечно, вся, как на ладони, но ближайшие к Арке дома и площадь совершенно не видно. Прячемся от сильных порывов ветра обратно внутрь, где обнаруживаем выставку картин современного искусства, некоторые на наш взгляд очень талантливые. Но вообще, не стоит только “для галочки” карабкаться на Гранд-Арку. Если хотите посмотреть картины – вам в Бобур, если хотите покататься на лифте – в Башню Монпарнасс, а посмотреть сверху на “ось времени” – на Триумфальную Арку.

Потом направляемся в центр Помпиду. Дом “кишки наружу”, как нелюбезно прозвали его парижане, лифтами-эскалаторами-лестницами, трубами вентиляции и канализации, обвивает все здание, оставляя все внутреннее пространство для искусства. Или того, что под ним понимается.

На площади перед музеем слышались аплодисменты – юноши и девушки студенческого возраста жонглировали, ходили на руках и пели. Один парень на ходулях дергал другого, без ходуль, за ниточки, как марионетку, а тот гладил малышей по головам и танцевал. Дети пищали от восторга. Вспомнилась песня группы “Колибри”:

Споешь однажды у Бобура,
Что за смешная процедура,
Получишь денег, коль не дура,
И в дискотеку поспешишь…
Париж, о, Париж…

Выходит, они пели здесь?

Внутри самое большое впечатление, кроме магазинчика со всякими новомодными штучками для дома и души, произвел экспонат, который мы назвали “Страшная комната”. За тяжелыми, резиновыми, шторами было темно и душно и стояли 4 стола со швейными машинками, стулья, старое радио какое-то… На полу валялась одежда, она же на плечиках сама по себе разъезжала по комнате под потолком. Из радио в стиле Гитлера на неземном языке кто-то что-то орал, стулья прыгали, наклонялись и дергались в одном им слышимом ритме, швейные машинки остервенело стучали, тусклые лампочки под потолком хаотично гасли и загорались снова. Откуда-то снизу валил дым. Зрелище было жутким, народ стоял как вкопанный, не торопясь уходить даже после того, как все вещи успокоились, видимо, ожидая повтора. Осознать, что к чему, было трудно, но перформанс был сильный.

Вообще, не любителям “contemporary art” там делать нечего, им будет тяжело, например, бродить по комнате со смрадным запахом, заваленной горами старой одежды; или пытаться врубиться, что представляет собой огромная, свисающая с потолка амёба-медуза со щупальцами, вроде бы, из капроновых колготок; или воспринять адекватно “картину” из наклеенных на неё расчлененных частей мягких игрушек.

Что это – претензия на оригинальность? Попытка устроить скандал? Спор об искусстве? Издевательство над зрителем? Или просто бред? Понятно стало одно: за искусство может выдать (и принять) абсолютно всё. А современное искусство импонирует тем, что оно веселее, чем классическое. По крайней мере, нам все это было забавно.

Потешив всяческими художествами душеньку, вспомнили и про грубую прозу жизни: изголодавшиеся желудки. Присели мы прямо на поребрик фонтана Стравинского, открыли зонтик и налили себе кофе. Дождь тихонько стучался к нам в зонтик, было довольно холодно. Но кофе грел изнутри, и нам стало по-парижски уютно.

Близился вечер, и мы поспешили в метро, где вышли на станции Charles de Gaulle Etoile, прямо у самой Триумфальной Арки, главной героини самого любимого моего романа Ремарка. Сооружение оказалось грандиозным, масштабы нас поразили. По подземному переходу мы перешли дорогу и начали восхождение по узкой винтовой лестнице. Разгоняя руками круги перед глазами, вызванные бесконечными поворотами, превозмогая боль в ногах, мы доползли до конца и тут же рухнули на софу, предусмотрительно поставленную сразу же у входа. Наверху оказался не особо интересный музей, мы его быстро миновали и оказались на воздухе. Над Парижем уже начинали сгущаться сумерки, огоньки машин зажглись по вечернему, и фотографии получились тихие, милые, приглушенных тонов. До сих пор страшно вспомнить, как мы фоткали, протаскивая фотоаппараты наружу между узких прутьев ограждения, рискуя каждую секунду уронить их вниз.

Внизу рядом с Аркой, на знаменитых скамейках на Елисейских, на которых до нас пересидела туча известных и неизвестных нам людей, настоящих и выдуманных, мы ловили момент, когда разойдется народ, чтобы снять Арку во всем её великолепии. Этого долго не случалось. И вот в очередной раз, когда мне уже оставалось нажать кнопку, в кадр вдруг влезло четверо молодых людей, которые начали активно фотографироваться на фоне Арки и друг друга.

– Козлы и уроды, – устало выдохнула я, опуская руки.
– Щас кто-то огребет, – сказал Костя, и я вдруг заметила внимательный взгляд на нас одного из этих молодых ребят. Черт, всегда надо помнить, что здесь и кроме нас могут быть русские… Спасибо мальчику, он не проинформировал остальных (кстати, они походили на осетинов или кого-то вроде того) и мы, уже прикусив губы, сделали по быстрому нужные кадры и поспешили в “Макдональдс”.

После ужина был променад по вечерним, залитым электрическим светом Елисейским полям. У этой улицы сумасшедшее очарование, и широкий тротуар с двумя рядами деревьев по вечерам влечет туристов со всего города. Несмотря на то, что Елисейские поля считаются исключительно дорогой улицей Европы, там органично соседствуют друг с другом и экстра-дорогие последние марки машин в витринах; и рестораны-бутики; и газовые ржавые горелки, обогревающие посетителей уличных кафе; и грязные черные парни, продающие каких-то кукол, дергающихся на веревочках. Застроенная часть улицы резко превращается в парковую, и там меня не покидают мысли о сходстве, как ни странно, с Крымом – тенистая аллея, подсвеченные павильончики, музычка, звон бокалов, приглушаемый густой листвой женский смех…

Добредя уже совсем поздно до фонтанов на площади Согласия, мы ощутили себя в самом сердце города, на той самой “оси времени”: Триумфальная Арка с Елисейскими полями с одной стороны, Лувр, Арка Карузель и сад Тюильри с другой, а за мостом Александра III сияла Эйфелева Башня. И абсолютная чернота, нарушаемая только подсветкой фонтанов, египетской стелы и фронтонов домов. Если бы мы знали тогда, что именно на этом самом месте много лет назад стояла гильотина, и было казнено почти 1500 человек… наше времяпрепровождение там, я думаю, не было бы таким приятным…

Потом мы бегали в поисках хорошего кадра за подсветкой деревьев, вдоль Сены, а она перемещалась довольно резво в отличие от нас, уставших, и измотала нас уже в конец. День закончился тем, что парижский домовой (или городовой?) заблажил нам все мозги, и мы долгое время просто не могли войти в станцию метро у Д’Орсе, в итоге пришлось уже на деревянных ногах идти к Лувру. Смешно вспомнить.

Тогда мы не поняли, что это просто наши проездные начали сходить с ума. На турникетах они срабатывали через раз, и потом мы научились проходить вдвоем по одному билету, прижавшись друг к другу и идя нога в ногу. Никто ни разу нас не одернул, у кассиров полно своих дел и на выполнение работы контролеров они не претендовали. А однажды кассир просто открыл специально для нас проход в метро, потому что убедился, что с нашими билетами все нормально.

Кстати, на входе в какую-то станцию рядом с нами топталась целая толпа народу с билетами, которые просто не срабатывали! В итоге, все мы просто раздвинули дверцы и прошли внутрь. Никого не арестовали.

Четверг 14 апреля 2005

Сегодня последний день использования музейной карты. На сладкое был оставлен Лувр, туда мы с утра и направились. Прошли по карте без очереди. Несмотря на ранний час, в чреве большой пирамиды гудел настоящий людской улей, и было очень душно.

Сам дворец удивил масштабами, просторами, светлыми стенами, там легко дышалось, за исключением обитых тяжелыми коврами покоев Наполеона III.

Мона Лиза – живая… Люди, конечно, отвлекали, все эти вспышки, футуристические трели раций охраны, но она абсолютно живая. Снисходительный, насмешливый взгляд, пожалуй, даже с какой-то издевкой, чего я не замечала раньше, на многочисленных репродукциях. Стояла напротив неё, пока не стало страшно: мне показалось, что она моргнула. При мысли о том, каково здесь ночью, в тишине, с этой живой женщиной в маленькой деревянной раме, стало так жутко, что я уже решила уйти.

Что же до других картин, то, может, это и крамола, но большинство экспонатов представляют интерес только для знатоков. Мы на таковых не претендовали, поэтому и не насиловали себя. Найдя три “жемчужины” (Мону Лизу, Венеру Милосскую и Нику Самофракийскую), остались более чем довольны.

В свою защиту могу сказать, что мы долго плутали в поисках “Кружевницы” Вермеера. Правда, когда мы, наконец, дошли до места, где она должна висеть, то поцеловали объявление, гласящее, что картина отдана на какую-то выставку в Германии. После этого мы ещё дольше искали выход, останавливаясь любопытства ради рядом с копиистами, ходили по стрелкам по кругу, возвращались обратно, спускались-поднимались по лестницам и эскалаторам, и, наконец, когда мы уже все прокляли и смирились с тем, что жить нам отныне придется здесь, оказались у выхода под пирамидой.

Далее – пешком до Пантеона. Найти его было не трудно, здание на холме Женевьевы почти отовсюду видно. До того, как была построена церковь Сакре-Кёр, именно Пантеон был самой высокой точкой города. Сейчас в его крипте находится прах Марии Складовской-Кюри, Вольтера, Дюма, Гюго, Золя. Правда, сердце Эмиля Золя захоронено отдельно, на одном из кладбищ города, такое вот расчленение от великой любви благодарных потомков. Самый жуткий гроб – Руссо. На нем с торца вырезана дверца, из которой покойник якобы протягивает руку с факелом. Вообще, в подвале Пантеона тихо, гулко, холодно и сыро, и когда представляешь, сколько великих покойников хранится во всех его комнатках, хочется срочно обратно, наверх, к солнцу, пусть даже и остаться до конца дней своих неизвестным остальному человечеству.

Наверху, в центре Пантеона раскачивается копия маятника Фуко. Меня могут убить, но даже под угрозой смерти я все равно не пойму, как именно он доказывает вращение земли. Даже фильм на английском, который там катят, мне ничем не помог.

После Пантеона мы решили пройтись немного по Латинскому кварталу и найти Арены Лютеции. По пути в одном магазинчике мы купили 2 сэндвича с курицей и попросили жестами подогреть их в микроволновке. Девушка сделала круглые глаза, говоря, что, мол, “mayonnaise”. Мы дали ей понять, что наоборот все зашибись, и горячий майонез – это то, что нам сейчас нужно. После чего она, ужасаясь, выполнила нашу неестественную прихоть и мы пошли. Надо сказать, те сэндвичи были самыми вкусными, что мы съели в Париже.

Латинский квартал – это узкие старые улочки. На Вожирар, например, Дюма поселил Д’Артаньяна. Кругом сплошные корпусы Сорбонны, вот эти здания, наоборот, все довольно новые. А затем случилось странное: мои ноги сами завернули в нужный дворик, и вот мы уже у Арен. Построил их Гай Юлий Цезарь. Ну, не сам, понятное дело, камни таскал, но все происходило под его чутким руководством. Сейчас вокруг арены стоят 5-6-этажные дома, растут деревья и тишина стоит такая, что не верится, что ты в самом сердце цивилизации. Да и народу было мало: пацаны гоняли мяч, на каменных ступенях сидело несколько человек, в том числе и молодая парочка из нашего отеля (во встреча, а?!), да и мы присели перекусить. Думаю, что летним вечером там должно быть нереально хорошо, ну, знаете, все эти тенистые аллеи, фонари, светящие через густую листву, уютные дворики вокруг… Очень жалею, что не получилось погулять по Латинскому кварталу побольше: музейная карта тогда гнала дольше, а пройтись во-второй раз уже времени не было.

Тогда мы поспешили к Опере, и тогда узнали, что музейные карты там не работают и вход внутрь платный. Мы не жлобы вообще-то, но смотреть на репродукцию Шагала под потолком за 6 евро? Нет уж, извините… Едем в центр Науки (Cite des Sciences et de l’industrie) чуть ли не на край города. Там мы разбрелись по магазинчику всякой прикольной новомодной технической всячины, где можно было все потрогать, взять в руки и посмотреть, как работает. Там мною были куплены открытки для украшения кухни такого интересного художника, как Michel Rauscher. Он работает в этническом африканском стиле, все такое оранжево-красное, очень красивое.

Сам Центр напичкан различными приборами, с помощью которых можно узнать, как работают различные законы физики, механики и прочей акустики. А вообще все это и сама выставка не особо впечатляют. Сходили на 20-минутный сеанс стереокино. Вот как раз в очереди перед сеансом я впервые в жизни рискнула сесть прямо на пол. Никто дико не посмотрел и страшным голосом не закричал. Ощущение мне очень понравилось. А само кино было на французском, про какие-то супер-клетки в организме, которые спешат на помощь другим клеткам, больным и беспомощным.

На главном ресепшене Центра мы познакомились с очень милым молодым мужчиной, потомком в 3-м поколении выходцев из России, из Питера. Он с большим удовольствие общался с нами на довольно ещё хорошем русском, заваливал нас вопросами, ужаснулся, когда мы объяснили, откуда приехали, и, хотя он нас собрал на фильм в кинотеатр “Geode” и снабдил всеми нужными буклетиками, расставаться с нами не хотел. Он знал, что когда мы выйдем оттуда, его рабочий день уже кончится, и мы больше не увидимся. Поэтому разговор с ним все никак не мог закончиться, даже когда мы уже были в лифте. Жалею, что не сфоткали его на память.

Вход в единственный подобный в мире кинотеатр-сферу 9 евро. Подъем в зал и спуск из него – тоже целая история. В креслах там практически лежишь, экран на весь потолок, на 180 градусов, куда голову не поверни. На уши натягиваешь наушники, выбираешь понятный тебе язык и слушаешь (дополнительно 6 евро). Нам достался фильм (минут на сорок) “Вулканы глубин”, про вулканы глубин. От съемок об 11-тысячных морских впадинах у меня случился легкий приступ клаустрофобии: черная вода, какие-то миллиметровые букашки, которые только там и могут жить, странные водоросли… Короче, я умудрилась там уснуть, но это от усталости, а вообще посетить это рекомендуем. Особенно клево там, наверное, смотреть фильм про прыжки с парашютом, на который мы вообще-то и хотели попасть. Там, наверное, эффект присутствия настолько сильный, что без тошноты точно не обойтись.

После ужина в “Макдональдсе” на Елисеевских (искать другое место было уже невмоготу, так как есть хотелось смертно) на метро мы поехали на Монмартр. Погода испортилась, пошел нудный холодный дождь. Мои ботинки из нубука моментально и насквозь промокли. Мы купили вина на завтра и упаковку бри, но в гостиницу было еще явно рано возвращаться. Срочно решили найти открытый барчик и там попить пивка, погреться. Искали мы довольно долго, так как нам постоянно попадались дорогие ресторанчики, а те, которые подходили нам по ценам, были парадоксально пусты. А нам же хотелось увидеть настоящий народный колорит. В итоге мы его нашли.

Крохотный зальчик был обклеен потрепанными плакатами с актерами золотой эры Голливуда и старыми афишами с рекламой фильмов типа “Касабланки” и “К востоку от рая”…

…Нет, ну вот откуда они все знают (МЫ все знаем), что настоящий Париж именно такой, ретро-джазовый? Невероятно. Не зря в фильме “Нет вестей от Бога” Париж именно так и представлен – в черно-белом ретро-стиле… Париж там, кстати, вообще играет роль Рая. Да и в фильме “Девушка на мосту”, с Даниэлем Отеем и Ванессой Паради, город тоже в стильной черно-белом гамме… И Бессон в своем новом фильме “Ангел-А” снял Париж так, как ему идет больше всего – черно-белым…

…Было всего два столика, за одним из них сидела поддатая и курящая невыразительная молодая парочка, за другим – мужчина средних лет, очень приятной наружности. Он не торопясь цедил пиво и читал газету. Наверное, у него ритуал такой, заходить в этот бар по вечерам после работы, потому что у него дома никого… Или наоборот, дети мешают расслабиться… К нему-то мы и подсели. Кроме нас там еще была хозяйка, пожилая и потрепанная жизнью тетенька, которая болтала с двумя уже почти стариками, которые выглядели ну совершенно уже непрезентабельно. Плюс ко всем молодой парень криминального типа, который в углу насиловал автомат: гонял шарик, который при удачном попадании куда-то там врубал музыку. При этих самых попаданиях он в восторге орал, как резаный.

Мы взяли пиво и сели друг напротив друга. За окном было темно, и был слышен дождь, проезжали редкие машины, разгоняя фарами полумрак прокуренного зала. А внутри бурлила французская речь парочки, определенно промывающей кому-то кости, раздавался хриплый смех хозяйки и её гостей-собутыльников, бесновался парень у автомата. Тогда было не очень уютно, хотя мы и дали отдых усталым ногам и, наконец, оказались в относительной сухости. Зато сейчас о времени, проведенном в этом баре, названия которого мы даже не узнали, мы вспоминаем очень тепло.

Просидев там по максимуму долго, нам все-таки пришлось уходить. Жаль было идти в гостиницу, и мы пытались растянуть время, как могли, поэтому 2 остановки метро до La Chapelle решили пройти пешком. Было еще около 9-ти вечера, но из-за дождя все приличные люди расползлись по домам, и по дороге нам попадались только такие товарищи, которых по идее надо бы сторониться. Мы шли вдоль ветки метро, которая в том месте идет поверху дороги, мимо Северного вокзала, и наблюдали забавы этих деклассированных элементов, как они ходили в туалет, так сказать, не уходя с улицы, как они скакали, как бешеные бабуины, и от их смеха волосы на всем теле становились дыбом. Когда мы, наконец, оказались на нашей родной Rue du Fbg de Saint Denis, местным индусам мы обрадовались, как старым знакомым. Даже зашли в их супермаркет, хотели прикупить себе хлеба, чтобы съесть его с сыром и вином в номере. Но запах специй ударил в нос, и мы не нашли ни единого мало-мальски похожего на европейские товары продукта, только термоядерные порошки витали в воздухе.

В гостинице мы развесили свои сырые вещи по всему номеру, залезли под одеяло и ели там сыр, запивая его вином.

Пятница 15 апреля 2005

После кошмарной ночи с соседями, итальянскими школьниками, проснулись безо всякого желания ехать в Версаль, как собирались. Тем более, судя по низким темным тучам, собирался нешуточный дождь. Что ж, тогда корректируем наши планы и устраиваем шоппинг! Покупки поднимают настроение девушкам. Значит, едем в Дефанс.

Дома, когда нам советовали посетить какие-то магазины в Париже, или торговые брэнды, мы, думая, что цены на вещи в европейских столицах заоблачные, решили вообще не травить себе душу и отвечали на все провокации, пожав губки и потупив глазки: “Нет, нет, мы только по музеям-достопримечательностям… Нам бы это-то все успеть обойти…” И как бы удивились те наши собеседники, если бы увидели меня, обвешанную вещами, в очереди в примерочную посреди огромного шоппинг-молла. Но это не наша вина – мы заразились этой лихорадкой воздушно-капельным путем от других же таких любительниц скидок. Атмосфера там такая: женщины набрасываются на вешалку с вещами, и, пока не распатронят её до такого состояния, что несколько вещей оказывается на полу, не отойдут. Какой-то мужчина долго и тщательно рассматривал легкую блузку, пытался выяснить в разговоре с несколькими женщинами, насколько хороша эта вещь, и вообще выглядел весьма озадаченно. Наши мнения по поводу того, кому он приобретает вещь (жене или себе), разделились.

Торговый центр при всей своей кажущейся простоте настолько запутанный, со всеми его “минусовыми” этажами, крылами и эскалаторами, что нам не хватило времени обойти его весь, даже с перерывом на перекус. На улице тем временем стало проступать солнце, и мы решили обойти район. Жаль, конечно, что не получилось у нас посетить его вечером, оценить подсветку небоскребов, но и дневная прогулка произвела впечатление. Нас особенно поразила продуманность инфраструктуры: если старый Париж строился, как Бог на душу положит, городя домики друг на друга, то здесь везде чувствуется особенное отношение к жителям: аккуратные газончики и клумбы; тротуары, выложенные плиткой; цветные и яркие детские садики. И эти веселые разноцветные круглые небоскребы разной высотности (сколько их? Десять, одиннадцать?) с окнами разной формы и на разных уровнях. Они были построены для того, чтобы сделать Дефанс не просто деловым центром Парижа, но и населить его людьми, но народ на тот момент по какой-то причине не восхитился задумкой архитекторов, и все эти корпусы в итоге были отданы под студенческие общаги. Хотя, что может быть лучше, чем по вечерам попивать свежий чай, сидя на кухне на последнем этаже такого голубо-зелененького небоскреба и смотреть вниз на огни Парижа в веселое окошко в виде головастика?

Сделав круг по району, мы услышали раскаты грома и поняли, что скоро грянет буря, и мы вряд ли успеем скрыться. Уже теряя по пути надежду, побежали обратно к торговому центру; и прямо посреди огромной пустынной дефансовской площади нас накрыло таким ливнем, что и зонт не спас.

– Regarder moi! – слышим из-под какой-то крыши. Молодой парень целится в нас объективом и смеется. Было не до позерства, надеюсь, он нас понял. Но я бы сама убилась за такой кадр – на фоне еле видимой из-за стены дождя Гранд-Арки мокрая пара под зонтом несется по лужам, а кругом безлюдье и буйство стихии.

Обсохнув и дождавшись солнца, направляемся к Эйфелевой Башне. В метро напротив нас села неописуемой красоты девочка явно алжирских кровей лет двадцати, надела наушники и абстрагировалась от всего окружающего. Только я решила, что краше её я никого на свете не встречала, как рядом с ней села другая девушка постарше, ещё красивее!.. Эта тут же принялась что-то читать. Мне многих усилий стоило вовремя отводить от них глаза, чтобы они чего такого не подумали, но я до сих пор помню их густые черные волосы и огромные темные глазищи…

…Да, сегодня мы сделаем Это, наше Восхождение. Как именно мы сделали Это, читайте в другом отзыве тут же, на сайте, написанном в более вдохновенном ключе. А тут расскажу, что вспомню, так сказать, технические подробности.

Входы в лифты располагаются в “ногах” Башни. Цены на билеты варьируются в зависимости от высоты подъема: на первый уровень что-то за 4 евро; на второй, куда поднялись мы, 7 евро; и на третий, с которого ничего не видно, настолько это высоко, 10,50 евро. Сам второй уровень состоит из двух этажей: нижний за решеткой, а верхний открытый. Было довольно ветрено, все мерзли. Нас поразила полненькая девочка из группы немецкой молодежи. Она была одета в ветровку, легкую юбку и вьетнамки! Нам было больно на нее смотреть, хотя она, судя по всему, чувствовала себя совершенно комфортно. Мы, к слову сказать, были в кожаных перчатках, куртках-джемперах, демисезонной обуви, а я еще напоследок и натянула свежекупленный в Дефансе берет! Мы пришли к выводу, что она просто не на тот самолет села: хотела в Египет, а попала во Францию!

Народу не сказать, чтобы был обвал, хотя, может, в погожий летний денёк там, наверное, и тесновато. Чем темнее, тем народу меньше, что странно, ведь это так интересно, смотреть, как город сначала медленно погружается в темноту, а потом обрастает огнями, и они становятся все ярче и разноцветнее. Просто поле бриллиантов до самого горизонта во все стороны, и нет никакой силы уйти оттуда, только холод смог нас прогнать. Определенно, это место, на которое будет хотеть вернуться, даже пусть вы в Париже в пятый раз… По крайней мере, таким конченым романтикам, как нам…

Суббота 16 апреля 2005. Последний день

Розовое весеннее субботнее утро, мы на Монмартре. По велосипедным дорожкам гоняют велосипедисты, парижане выгуливают своих собачек и стоят в маленькой очереди за утренними газетами. Мокрый от ночного дождя асфальт, даже “Мулен Руж” в умытом свежем свете выглядит пристойно и не так ярко. Все будто написано акварелью и слегка размыто рассеянным сквозь дымку светом. Выходной день, и ещё слишком рано, чтобы проснуться местным жителям, и чтобы появиться туристам. Развратная Пигаль спит.

А туристы, которым осталось быть в Париже уже меньше суток, пытаются добрать недополученных впечатлений. Идем приблизительно по тому же маршруту экскурсии “Вечерний Монмартр”, с тем отличием, что на этот раз все другое, утреннее, и можно заснять то, что не давалось ночью по причине темноты.

Как-то мы умудрились отправить парочку индусов не в ту сторону. Они спрашивали, где Сакре-Кёр, а я, запутавшись в пространстве, махнула сильно правее. Но ничего, там довольно сложно заблудиться и пропустить белую громадину.

Зашли в милый дворик, где стоит статуя святого Дени со своей головой в руках, на детской площадке за которым папа выгуливал сонного мальчика. Мокрые скамейки, гравиевые дорожки в лужах, умытая статуя Далиды, мокрая бродячая собака, забежавшая обсохнуть в магазин, и ненормально энергичный для утра шарманщик у входа в церковь св.Петра. Потом мы его даже в какой-то передаче про Париж на “Discovery” видели, он стал одной из визитных карточек города… Ну, или, по крайней мере, Монмартра.

Попрощались с Парижем со смотровой площадки у Сакре-Кёр, и виртуально кинули монетку в море домов, чтобы обязательно вернуться сюда ещё не раз.

Наслаждаться прогулкой мешала мысль, что надо прикупить продуктов в обратную дорогу. Разделавшись с этим, отправляемся в Люксембургский сад.

Жаль, конечно, что там у нас было так мало времени… В саду была такая расслабляющая обстановка, что не хотелось спешить, чтобы успеть за своей программой последнего дня. Море зелени, огромное количество цветов, дети пускают кораблики в пруду, соревнуясь в скорости с утками. Клошар на прикормленном месте угощает стаю воробьев и голубей хлебом… Множество зеленых стульев в хаотичном порядке, в отличие от строгих рядов деревьев. Удивило практически отсутствие травы (это в саду-то!) и большое количество дорожек из гравия, что вообще оказалось типично для Парижа. Там даже деревья прямо из гравия растут. Вообще, летом бы нас, наверное, оттуда просто не вытащили, настолько там просторно для культурного досуга.

Выйдя из сада, у нас случился очередной шок: только я вскинула фотоаппарат, чтобы снять одно старое здание через дорогу, как машина, по этой самой дороге едущая, остановилась прямо перед нами. Я даже не сразу поняла, что водитель мне просто дает возможность поснимать! С ума, блин, сойти…

Далее мы увидели затянутое лесами здание Сорбонны, заглянули в термы Клюни, прогулялись по бульвару Сен-Жермен. Район студенческий, и это было очень видно: дикие скидки в магазинах молодежной одежды (вроде курток за 4 евро), толпы молодежи и их фокусы. Типа акробатического представления, когда несколько парней прыгали через головы себе и друг другу, срывали аплодисменты зрителей, и при этом не просили денег. Или такого аттракциона: за столом прямо на улице сидит парочка, причем, парень в типичном французском берете, на столе вино, сыр и круассан, внизу стоит шляпа и драная картонка с надписью “Typical French”. Короче, выдумка студенческая неистощима независимо от географического положения.

Сейчас там полный разгром, после студенческих волнений.

Едем до Bir Hakeim, чтобы покататься на кораблике. В метро напротив нас села такая парочка, об которую мы оба просто обломали глаза. Лысоватый мужчина лет за сорок и юный Адонис лет около двадцати сильно азиатской внешности, который умело стрелял глазками, несмотря на явное смущение. Все самоодергивания типа “А вдруг это папа и сын?” были совершенно безрезультатны, все было шито белыми нитками. Было абсолютно ясно, куда они едут, и чем сейчас будут заниматься.

А затем случилась эпопея с корабликами… Мы направились к пристани, что расположена слева от моста Иена (если стоять к Башне спиной). Купив билет за 9 евро, мы прошли на пристань ждать кораблик. Дул холодный ветер, и мы дико замерзли. Когда пришло какое-то недоразумение с одной открытой палубой под названием “Гаврош”, мы его пропустили. Когда минут через 20 пришло ещё одно такое же недоразумение, мы поняли, что билеты надо срочно сдавать. Повытягивав шеи, мы увидели, что справа от моста ходят нормальные корабли, с одной закрытой палубой и стеклянной крышей. Пока одна половина нашей компании, засунувшись с головой в кассовую будку, усердно уламывала кассира-афрофранцуза принять билеты обратно, я скакала вокруг очереди и пыталась втюхать их наивным туристам. Невероятно, но мне это удалось, и я уже пересчитывала деньги, когда выяснилось, что и кассир сломался. Улыбчивой молодой англичанке я надавила на жалость, сказав, что нас там кто-то вызвонил, и нам срочно надо валить подальше от корабликов вообще. После чего окольными путями пробрались к другой пристани, от которой отходили крытые кораблики Batobus. Билет туда стоил всего на евро дороже. Мы растянулись на скамеечках рядом с европейскими пенсионерами, попивали вино и грелись душой и телом, наслаждаясь парижскими видами под стеклянным колпаком. Как вдруг Костя медленно отвернулся от окна и сквозь сжатые зубы процедил:

– Девочка…
– Какая девочка?
– Английская девочка… Смотрит сюда… – и нас стал душить смех. Оказывается, этот дохлый “Гаврош” обогнал нас, а на его палубе мерзла кучка народу, и обманутая нами девочка в том числе. И она нас видела! В наше оправдание могу сказать, что она не выглядела особенно замерзшей. И потом, благодаря нам она сэкономила 1 евро…

От пристани мы пошли гулять по богатому 16-му округу. По машинам и окнам домов было заметно, что здесь не живут алжирские или индийские эмигранты. В парикмахерских салонах, куда я беззастенчиво заглядывала через стекло, сидели такие женщины, что тут же вспоминались Катрин Денев и Софии Лорен: в теле, с пышными волосами, в скучных костюмчиках в стиле Коко Шанель… Богатая черная и лысая девушка в невероятном коричневом джинсовом костюме вышла из дома, что-то мурлыкнула консьержу, даже не глядя на него, и он покорно закрыл за ней дверь. Сложные дома с лепниной, претенциозные и гордые люди, дикая скорость крутых автомобилей, тихие улицы…

Кстати, об инфраструктуре 16-го округа… Замечательный природный туалет есть прямо за дворцом Шайо, там такие ёлки… Да ещё и с видом на Эйфелеву Башню… Извините – других не нашлось…

Последний вечер мы снова, как и накануне, провели на бульваре Гарибальди. Что-то необъяснимое нас снова туда потянуло, что-то там было, нам родное, хотя, на первый взгляд, ничем особенным эта улица не примечательна. Проголодавшись, зашли в “Макдональдс”, сели у окна и вот она, накатила… Здравствуй, грусть! Последний день, последний вечер, последний закат, последняя прогулка, последняя поездка на метро, последняя ночь в ужасном отеле… Я загадала: если я сейчас обернусь и увижу луч с Башни, значит, мы ещё сюда обязательно вернёмся! Со страхом и скрипом в шее я посмотрела в окно и… Вот он, луч! Жирный, явный, яркий, настоящий луч, прямо в нашу сторону! Да, город мне сказал, что он будет вновь рад нас видеть… Спасибо, Париж… Я тебя люблю…

Оттягивая отъезд в отель, мы зашли в какой-то крохотный барчик и заказали пива. По радио заиграла музыка из “Амели”. Ну не чудо ли? Еще один сюрприз от города на прощание. И пусть говорят, что угодно, но у нас с Парижем получились самые настоящие отношения, любовная история, роман.

Воскресенье 17 апреля 2005. Отъезд

Мы ещё дома планировали в день отъезда проснуться рано-рано и пойти к Сакре-Кёр, встретить солнце, попить кофе на скамеечке, всплакнуть и порадоваться за себя… Но погода внесла свои коррективы, рано утром за шторами было туманно, дождь висел в воздухе, не падая на землю, и мы грустно бухнулись обратно в постель, доспав до завтрака в полной тишине (итальянцы накануне на наше счастье съехали).

Всё равно круче прощания, чем вчерашний фокус с лучом, трудно себе представить…

У автобуса увиделись, наконец-то, с нашей группой. Некоторые нас явно не узнавали, так как не видели ни разу за всю неделю. А чего они хотели? Нашему роману с городом не нужны никакие свидетели.

Девушка, которая в самолете Москва-Париж сидела прямо за нами и под недоуменными взглядами соседей невозмутимо пользовалась увлажняющим спреем, прыская себе в лицо после сна (со звуками плещущегося в воде морского котика) оказалась в итоге с приличным загаром. Оказывается, она всю неделю провела на море. Но ничего, нам нисколько не завидно. Мы туда отдельно поедем.

Мы быстро мчались по пустынным утренним воскресным автобанам, а хотелось бы помедленнее. Кругом были поля, какими их рисуют дети: полукруг, за ним ещё один немного в стороне, потом ещё, ещё… Самые дальние совсем растворялись в тумане. Ещё лысые деревья с бесчисленными вороньими гнездами вперемешку с зеленым лесом… Настоящие охотники с настоящими ружьями и настоящими собаками идут на самую настоящую лисью охоту.

Вдалеке вдруг возникает замок, и я ещё долго не отвожу от него взгляда, рискуя свернуть себе шею. До последнего надеюсь разглядеть неподалёку фигуру рыцаря в доспехах и на коне. Ах, вот же он, спит рядом в соседнем кресле автобуса…

Невероятно – охотники в шляпах с перьями, рыцарский остроконечный замок… Как всё это может быт в одной стране? В стране, по площади почти равной нашей Архангельской области?

А сопровождающая всё говорит и говорит о том, что хоть она и одевается уже не в универмагах, а в бутиках, но всё равно чувствует себя выскочкой-лимитчицей при встрече с парой коренных французов, у одного из которых на пальце кольцо, подаренное его предку ещё Генрихом IV, а у другой на шее изумрудное колье, которое у кого-то отвоевал когда-то её пра-пра-пра…дед-корсар.

А мы все дальше и дальше, но невидимые ниточки, идущие откуда-то из середины нашей груди, привязанные к десяткам мест Парижа, очень эластичные и не порвутся, даже когда мы полетим на самолете на огромной высоте с непонятной для меня скоростью. И наш “менаж-а-труа” останется только между нами.

Последний “привет” Париж передал нам по приземлению в Москве. Мы достали сверху свои вещи, и из моей новой сумки резко запахло изумительным мягким сыром, купленным в дорогу.

– Чччёрт, кто-то сыр везёт, – злой шепот сзади.

Кое-кому (не будем называть имён), этот сыр тоже показался настолько отвратительным, что этот кое-кто драил себе язык в туалете аэропорта Бове. Мне же он показался специфическим, но очень вкусным.

В следующий наш парижский раз (а он будет обязательно!) мы будем просто бродить по городу, с нас довольно музеев, мы уже будем свободны от них, слава Богу… Ведь мы не успели увидеть за целую неделю ни статуи Свободы, ни ночного Дефанса, ни квартала Марэ, ни площадей Вож, Бастилии и Республики. Ни догулялись досыта по Латинскому кварталу, Монмартру, Монпарнассу и даже не вступили на остров Сен-Луи и Марсово поле. Мы не забрались на Нотр-Дам и универмаг “Самаритен”, чтобы оглядеть окрестности (надеемся, что универмаг к нашему следующему визиту отремонтируют и откроют). Столько всего ещё впереди…

Побывав во второй раз на отдыхе за границей, в Хорватии, мы сказали: “Да-а, это гораздо круче Турции“.

Приехав из Парижа, мы сказали: “Да-а, это круче Хорватии”.

Вернувшись недавно из Праги, мы сказали: “Э-э, не-е-ет… Стойте, стойте… Прага ни фига не круче Парижа” (все обвинения в дискредитации Праги считаю неуместными. Там тоже очень хорошо. Просто совсем по-другому.).

Все места, в которых мы побывали, хочется посетить повторно. Но только в Париж хочется переехать жить. И наплевать, что он на сегодняшний момент на пятом месте в списке самых дорогих городов мира. После этого ведь ничего не страшно, правда?
Ирина Кс
18/03/2006 19:19